Тридцать лет назад, летом 1980 года, пролетариат Польши заставил мир затаить дыхание. Гигантское забастовочное движение распространилось по всей стране: несколько сотен тысяч рабочих вышли на «дикую» забастовку во многих городах, заставив содрогнуться правящий класс всего мира.

Что же произошло в августе 1980 года?

После объявления о повышении цен на мясо, рабочие ряда предприятий стихийно вышли на забастовку. Первого июля работники Тчева (город около Гданьска) и Урсуса (один из районов Варшавы) поднялись на борьбу. В Урсусе провели общие собрания, избрали забастовочный комитет и выдвинули коллективные требования. В последующие дни забастовка распространилась на Варшаву, Лодзь, Гданьск и другие города. Правительство попыталось предотвратить расширение движения, оперативно делая уступки, такие как увеличение заработной платы. В середине июля рабочие Люблина, важном пункте железнодорожного пересечения, начали стачку. Люблин расположен на железнодорожной линии, которая соединяет Россию с Восточной Германией. В 1980 году это был жизненно важный путь снабжения российских войск в ГДР. Требования рабочих были следующие: никаких репрессий против бастующих, вывод полиции с предприятий, увеличение заработной платы и свободные выборы в профсоюзы.

В чем заключалась сила рабочих?

Рабочие извлекли уроки из забастовок 1970 и 1976 годов . Они ясно видели, что официальный аппарат профсоюза был на стороне сталинистского государства каждый раз, когда трудящиеся выдвигали свои требования. Именно поэтому, они взяли инициативу в собственные руки. Не дожидаясь указаний сверху, трудящиеся объединились, провели собрания и непосредственно выбрали время и место борьбы.

Общие требования сформулировали и выдвинули на массовых собраниях. Сформировали забастовочный комитет. Однако вначале на первом плане были экономические требования.

Рабочие были чрезвычайно решительны. Они не хотели повторения насильственного подавления борьбы, как в 1970 и 1976 годах. В промышленном центре Гданьск-Гдыня-Сопот был создан Межзаводской забастовочный комитет (МЗК). Избрали 400 делегатов, по два от каждого предприятия. Во второй половине августа было от 800 до 1000 делегатов. Каждый день общие собрания проводились на верфи имени Ленина. Установили громкоговорители, чтобы все могли следить за дискуссией в забастовочном комитете и переговорами с представителями правительства. Затем, микрофоны были установлены за пределами зала заседаний МЗК, чтобы рабочие во время общего собрания могли непосредственно вмешаться в обсуждения, ведущиеся комитетом. Вечером делегаты (многие из них записывали дебаты на кассеты) возвращались на рабочее место и делали доклады общим собраниям своих заводов.

Эти средства использовались для того, чтобы наибольшее количество рабочих могли принять непосредственное участие в борьбе. Делегаты несли ответственность перед общими собраниями и могли быть в любой момент отозванными. Все эти методы были прямо противоположны методам профсоюзов.

В то время, как рабочие Гданьска-Гдыни-Сопота организовывались в общие собрания, движение распространялось на другие города. Чтобы саботировать налаживание связи между рабочими разных регионов страны, правительство отключило 16 августа телефонную связь. В ответ рабочие пригрозили расширить забастовку, и власти вынуждены были уступить, восстановив связь.

Затем общие собрания постановили создать рабочие дружины. Употребление алкоголя весьма распространенно в Польше, но было принято коллективное решение запретить его употребление на собраниях. Рабочие понимали, что в их конфронтации с правительством им нужен ясный ум.

Когда правительство стало угрожать репрессиями против Гданьска, железнодорожные рабочие Люблина предупредили, что если их товарищи по классу подвергнуться физическому нападению, и если тронут хоть одного рабочего, то они перекроют стратегически наиболее важный путь, соединяющий Россию с Восточной Германией.

Практически во всех главных городах страны были мобилизованы рабочие. Более полумиллиону из них стало понятно, что они являются единственной силой, способной противостоять власти. И они знали, в чем заключается их сила:

В быстром распространении движения, а не замкнутой борьбе, которая изматывает, как в 1970 и 1976 годах;

В самоорганизации, в способности взять инициативу в собственные руки, а не полагаться на профсоюзы;

В создании общих собраний, в рамках которых они могли объединить свои силы, осуществлять коллективный контроль над движением и организовать самое массовое участие в переговорах с правительством на глазах у всех товарищей.

Расширение движения было самым лучшим оружием и проявлением солидарности. Рабочие не ограничивались декларациями о поддержке своих товарищей, но проявляли инициативу и присоединялись к борьбе. Это позволило резко изменить баланс сил. До тех пор, пока рабочие сохраняли единство и вели массовую борьбу, власти не могли использовать против них репрессии. Во время летних стачек, когда рабочие сохраняли единство, ни один рабочий физически не пострадал. Польская буржуазия понимала, что применять репрессии в такой обстановке опасно, поэтому было решено ослабить рабочий класс изнутри.

Ответ буржуазии: изоляция

Об опасности для правительств других государств, исходящей от рабочей борьбы в Польше можно судить по реакции соседних стран.

Границы между Польшей и Восточной Германией, Чехословакией и Советским Союзом были немедленно закрыты. И буржуазия имела веские причины для такого шага! В Чехословакии, в угледобывающем районе близ города Острава, шахтеры, после польского примера, также начали забастовку. Также начались рабочие волнения в румынских горнодобывающих регионах и в российском городе Тольятти. И хотя в Западной Европе не было забастовок прямой солидарности с рабочими из Польши, пролетарии многих стран подняли лозунги своих польских товарищей по классу. В итальянском Турине в сентябре 1980 года во время рабочей демонстрации можно было услышать лозунг: «Гданьск показывает нам пример!».

Как саботировалось движение

Хотя первоначально влияние профсоюзов было незначительным, члены «свободных профсоюзов» волей или неволей блокировали рабочую борьбу .

Если во время возникновения движения переговоры носили открытый характер, то затем было заявлено, что нужны «специалисты», которые способны вдаваться в детали переговоров с правительством. После этого большинство рабочих уже не могли следить за ходом переговоров, и тем более принимать в них участие. Громкоговорители перестали транслировать ход дебатов, их работу прекратили из-за «технических» проблем. Лех Валенса, член «свободного» профсоюза был коронован в лидеры движения, и враг рабочих облачился в одежды «свободных» профсоюзов. Новая организация стала искажать требования рабочих. Если вначале экономические и политические классовые требования были вверху списка, то Лех Валенса и «свободный» профсоюз изменили очередность, и основным требованием выдвинули признание независимых профсоюзов, и таким образом, отодвинули общие требования на второй план. Они действовали в русле старой «демократической» тактики: защищать интересы профсоюза вместо защиты интересов трудящихся.

Подписание 31 августа соглашения в Гданьске показало, что движение пошло на спад, даже если забастовки все еще продолжались в некоторых других местах. Первый пункт соглашения разрешал деятельность «свободного и самоуправляемого» профсоюза, который получил название «Солидарность». Пятнадцать членов президиума Межзаводского забастовочного комитета составили руководство «Солидарности».

Хотя рабочие достаточно хорошо понимали, что официальные профсоюзы являются частью государства, большинство из них разделяло иллюзию, что новообразованная «Солидарность» не будет продажной, и станет защищать интересы трудящихся. Они не имели опыта рабочих Запада, которые на себе ощутили антипролетарский характер «свободных» профсоюзов и уже десятилетиями противостояли им.

Валенса объявил, что хочет сделать Польшу второй Японией, в результате чего якобы будут процветать все. И многие рабочие, из-за незнаний реальностей капитализма на Западе оказались в плену подобных иллюзий. На их примере видно, какое большое влияние оказывала демократическая идеология на эту часть мирового пролетариата. «Демократический» яд, имевший сильное воздействие в западных странах, был еще более сильнодействующим в таких странах как Польша, после нескольких десятилетий сталинизма. Польская и мировая буржуазия понимала это очень хорошо: именно использование демократических иллюзий позволило буржуазии и профсоюзу «Солидарность» проводить антирабочую политику, и развязать репрессии, которые были необходимы для подавления пролетарского движения.

Осенью 1980 года рабочие снова начали стачку, выступая против соглашений в Гданьске, так как они увидели, что их положение ухудшается, даже если якобы на их стороне «свободный» профсоюз. В этой ситуации «Солидарность» показала свое истинное лицо. Вскоре после окончания массовой забастовки Валенса всюду летал на военном вертолете, призывая рабочих не возобновлять забастовки и успокоиться, так как стачки, по его словам, толкали страну в пропасть.

С самого своего возникновения «Солидарность» саботировала рабочее движение. Каждый раз, если предоставлялась возможность, она вырывала инициативу из рук трудящихся, препятствуя началу новой борьбы.

В декабре 1981 года польская буржуазия смогла, наконец, начать открытые репрессии против рабочих. «Солидарность» заложила основу политическому разоружению рабочих. Летом 1980 года, как уже ранее упоминалось, ни один рабочий не пострадал от действий правительства, потому что движение расширялось, трудящиеся были самоорганизованы и не находились под влиянием профсоюза, благодаря чему их никто не сдерживал и они могли сами контролировать борьбу. К концу 1981 года положение изменилось. На смену самоорганизации пришел профсоюз, который тормозил рабочую борьбу. В декабре более 1200 рабочих было убито, а десятки тысяч брошены в тюрьмы или сосланы.

Позднее прежний лидер «Солидарности» Лех Валенса стал президентом Польши. До этого он уже зарекомендовал себя успешным защитником интересов польского государства в качестве профсоюзного лидера.

Историческое значение этой борьбы

Не смотря на то, что с тех пор прошло уже 30 лет, и многие рабочие, участвовавшие в забастовочной борьбе того времени оказались безработными или были вынуждены эмигрировать в поисках куска хлеба, их опыт имеет неоценимое значение для всего рабочего класса. ИКТ уже писало в 1980 году, что борьба в Польше является важным шагом в общемировой пролетарской борьбе, и поэтому она имеет громадное значение.

Исторические события такого масштаба имеют долгосрочные последствия. Массовые забастовки в Польше убедительно доказали, что классовая борьба может заставить буржуазию отложить ее агрессивные милитаристские планы. Борьба рабочих Польши показала, что пролетариат Восточного блока не согласится быть послушным пушечным мясом во славу «социализма». Их сопротивление, и сопротивление рабочих других стран этого блока помешало руководству «соцлагеря» решить экономические проблемы путем военной экспансии. Эти забастовки стали одним из решающих факторов распада восточного империалистического союза.

ИКТ, 01:08:2010

12 декабря 1970 года польское руководство объявило громадное повышение цен на продовольствие. На следующий день встала Гданьская судоверфь, затем другие предприятия города. Сталинистский режим ответил зверскими репрессиями. Силовые органы государства открыли огонь на поражение. 16 декабря выстрелами встретили выходящих из ворот номер 2 рабочих верфи, 17 утром стреляли в городе Гдыня, по корабелам, идущим на работу, 18 декабря в Эльблонге и Щецине... По официальным данным на польском Побережье погибло 45 человек, 1165 получили ранения, арестовано было около 3 тысяч. Однако это не положило конец забастовкам. После «декабрьских событий» произошла смена партийного и государственного руководства. Гомулку заменил Герек. Последний вынужден был предпринять огромные усилия, чтобы заставить рабочих вернуться на рабочие места. Всего через несколько лет все обещания, данные рабочим, были нарушены, и в 1976 году вновь произошло поднятие цен. На это трудящиеся ответили стачками, которые вновь были подавлены репрессиями.

Они не были, строго говоря, профсоюзом, но являлись небольшой группой рабочих, связанных с КОР (Комитетом защиты рабочих), созданным интеллигенцией от демократической оппозиции после репрессий 1976 года, и призывали к легализации независимых профсоюзов.

Рождение “Солидарности”

Партийно-государственное руководство оказалось бессильным перед неумолимо надвигавшимся социально-политическим и экономическим кризисом. Не помогла замена на посту главы правительства непопулярного в обществе П. Ярошевича Э. Бабюхом. Летом 1980 г. в ответ на повышение цен на продовольствие в Польше стала подниматься забастовочная волна, вначале под экономическими лозунгами. Своей вершины она достигла в августе, когда забастовали предприятия Гданьска, Щецина, Силезии. Стачки имели оккупационный характер, уличных манифестаций не было, чтобы исключить возможные провокации со стороны властей.

Правительство вынуждено было пойти на подписание с забастовочными комитетами соглашений, которые предусматривали не только удовлетворение экономических требований рабочих, но и их право на создание независимых от администрации профсоюзов, освобождение политзаключенных, отказ от преследования советников и экспертов бастующих из числа членов оппозиционных организаций.

Первая реакция ПОРП на очередной кризис была традиционной: произошла смена партийного и государственного руководства. Первым секретарем ЦК ПОРП был избран С. Каня, премьером стал Ю. Пеньковский. Но эти кадровые перестановки не оказали заметного влияния на общественные настроения. Инициатива переходила в руки оппозиции.

В ноябре 1980 г. был официально зарегистрирован независимый самоуправляющийся профсоюз “Солидарность”. К концу 1980 г. в нем состояло около 8 млн. членов. В 1981 г. был создан профсоюз единоличных крестьян “Сельская солидарность”. Другие профцентры (Центральный совет профсоюзов, автономные профсоюзы) значительно уступали ему по численности. “Солидарность” представляла собой объединение автономных организаций отдельных регионов. Координировала ее действия Всепольская согласительная комиссия во главе с председателем гданьского межзаводского забастовочного комитета, электриком судоверфи им. Ленина Л. Валенсой. Большую помощь в ее деятельности оказывали известные деятели оппозиции Б. Геремек, Я. Куронь, Т. Мазовецкий, А. Михник, Я. Ольшевский и др.

“Солидарность” с самого начала была преимущественно общественно-политическим, а не профсоюзным движением, объединявшим разнородные силы. Она выросла на волне рабочего протеста, и в первое время не имела четких планов дальнейшего развития страны. Опасения перед советской интервенцией заставили интеллектуальный штаб движения выступить с концепцией “саморегулирующейся революции”. Она предусматривала, что Польша, оставаясь участником советского военно-политического блока, одновременно должна стремиться к внутреннему преобразованию общественно-политического строя: политическому плюрализму, установлению общественного контроля за деятельностью государства, обеспечению независимости общественных и государственных институтов от ПОРП.

Политические притязания “Солидарности” и противодействие им со стороны партийно-государственного руководства страны порождали постоянные, все более острые конфликты. Ситуацию мог разрядить взаимный компромисс, но воли к нему не было ни у одной из сторон. Это стало очевидным после IX внеочередного съезда ПОРП и I съезда “Солидарности” в 1981 г. Каждая из сторон самоопределилась как единственный гарант развития процесса обновления в Польше. Польские руководители испытывали сильное давление со стороны СССР и некоторых других государств социалистического содружества, требовавших принятия более решительных мер против “Солидарности”.

В 1981 г. произошла концентрация власти в партийно-государственном руководстве ПНР. Генерал В. Ярузельский был назначен председателем Совета министров, избран первым секретарем ЦК ПОРП и сохранил за собой пост министра национальной обороны.

Резкое обострение политического противостояния произошло в декабре 1981 г. Радикальное крыло в руководстве “Солидарности” взяло курс на открытую конфронтацию с правительством, грозя проведением всеобщей стачки. Возникала опасность неконтролируемого развития конфликта с перерастанием в гражданскую войну и интервенцией союзников по Варшавскому договору. В этих условиях Госсовет ввел 13 декабря 1981 г. военное положение в стране. Была приостановлена деятельность всех политических партий, общественных организаций и профсоюзов, свыше 5 тыс. руководящих деятелей “Солидарности” всех уровней были интернированы. Вся полнота власти сосредоточилась в руках Военного совета национального спасения во главе с В. Ярузельским. Во избежание всеобщей стачки все ключевые отрасли, порты и 129 крупных предприятий были переведены на военный режим работы. В ходе введения военного положения погибли 8 человек.

Военное положение временно ослабило остроту политического противостояния. Но оно не могло решить экономических проблем страны. Начатая в 1982 г. экономическая реформа, в соответствии с которой деятельность предприятий строилась на принципах самостоятельности, самоуправления и самофинансирования, т.е. должна была вестись в условиях, приближенных к конкурентным, не принесла ожидаемых результатов. Преодолению кризиса мешало и введение Западом эмбарго на экономические отношения с Польшей. Продолжала увеличиваться внешняя задолженность, росли цены на внутреннем рынке.

“Солидарность” была ослаблена, но не разгромлена, постепенно в подполье возрождались ее структуры всех уровней. В апреле 1982 г. была создана Временная координационная комиссия “Солидарности”. В октябре 1982 г. сейм принял решение о роспуске всех профсоюзов и создании новых, строящихся по отраслевому принципу. Это означало, что не оправдались надежды властей на то, что “Солидарность” согласится на их условия компромисса. Началась многолетняя борьба за легализацию “Солидарности”, в ходе которой проходили проверку различные концепции возвращения движения на арену легальной политической жизни.

Все это время “Солидарность” пользовалась активной поддержкой католической церкви, авторитет которой в обществе продолжал неуклонно расти, а также помощью Запада. В 1983 г. Л. Валенсе была присуждена Нобелевская премия мира. Подпольные структуры получали значительную финансовую и техническую помощь через заграничные представительства “Солидарности”, польско-язычные западные радиостанции выполняли большую информационно-пропагандистскую работу в ее интересах.

К 1988 г. стала очевидной неспособность правительства вывести страну из кризиса без существенного понижения жизненного уровня населения. В апреле 1988 г. произошел буквально взрыв забастовок, ставший неожиданностью не только для властей, но и для оппозиции. Рабочие требовали повышения заработной платы и легализации “Солидарности”. Уже в августе это требование стало основным во всех стачках.

Власти вынуждены были пойти на закулисные переговоры с частью деятелей “Солидарности”, изъявивших к этому готовность, а с конца августа началась подготовка заседаний “круглого стола” властей и оппозиции. Идея компромисса наталкивалась на противодействие как радикального крыла “Солидарности”, так и части партийно-государственного руководства. Лишь в середине января 1989 г. группе партийных реформаторов, в состав которой входили первый секретарь ЦК ПОРП В. Ярузельский и премьер-министр М. Раковский, удалось провести на пленуме ЦК резолюцию о политическом и профсоюзном плюрализме. Это открыло путь к легализации “Солидарности”. Успеху реформаторов способствовала происходившая в это время в СССР “перестройка”.

“Круглый стол” с участием представителей “Солидарности”, правительства, ПОРП, союзнических партий, Всепольского соглашения профсоюзов (ВСПС) - профцентра новых профсоюзов, созданного после 1982 г. и епископата проходил с 6 февраля по 5 апреля 1989 г. В числе его важнейших итогов были решения о проведении досрочных парламентских выборов, введении президентского поста, создании в парламенте второй палаты - сената, а также о разделе мандатов между различными политическими силами в сейме.

От “реального социализма” к социальному обществу западного типа

17 апреля 1989 г. состоялась повторная регистрация “Солидарности”. После завершения работы “круглого стола” в центре внимания ПОРП, союзнических партий и оппозиции оказалась подготовка к выборам в парламент. По договоренности 65 % мандатов в сейме предназначались партиям правящей коалиции (в том числе 37 % ПОРП), а 35 % оппозиции. Выборы в сенат были свободными.

Прошедшие в июне 1989 г. два тура парламентских выборов принесли оппозиции колоссальный успех. Она провела практически всех своих кандидатов в парламент уже в первом туре, и завоевала 99 из 100 мест в сенате. 19 июля на совместном заседании сейма и сената президентом страны был избран В. Ярузельский. Это стало возможным только потому, что 11 депутатов от оппозиции не участвовали в голосовании. Победив формально, Ярузельский потерпел моральное поражение.

После избрания президента начались длительные поиски политической формулы правительства. Его состав определился только 17 августа. О готовности войти в него заявили оппозиция и бывшие союзники ПОРП - Объединенная крестьянская и Демократическая партии. Премьер-министром стал известный деятель движения католической интеллигенции и оппозиции Т. Мазовецкий. ПОРП впервые за всю свою историю лишилась привычной для нее роли правящей партии.

Начиная со второй половины 1989 г. произошли значительные перемены в политической жизни Польши, появилось много новых партий, переживали глубокую трансформацию уже существовавшие. В январе 1990 г. состоялся последний, XI съезд ПОРП, принявший решение о ее самороспуске. Правопреемницей ПОРП стала Социал-демократия Республики Польша (СДРП).

Было изменено название государства - с Польской Народной Республики на Республику Польша, орлу на государственном гербе была возвращена корона.

Для оздоровления экономики был принят план стабилизации(план Бальцеровича), предусматривавший введение жесткого контроля за финансовой сферой, снижение государственных дотаций предприятиям, обеспечение внутренней конвертируемости злотого, а также сокращение занятости и появление безработицы (“шоковая терапия”). План получил одобрение и финансовую поддержку Запада. Его внедрение позволило достаточно быстро стабилизировать финансы страны, насытить внутренний рынок товарами, начать акционирование и приватизацию предприятий. Но не удалось остановить спад промышленного и сельскохозяйственного производства, быстрее, чем предполагалось, росла безработица, превысившая в начале 1992 г. показатель в 2 млн. человек.

В 1990 г. состоялись всеобщие президентские выборы, победу в которых во втором туре одержал Л. Валенса. В ноябре 1991 г. были проведены свободные выборы в парламент, продемонстрировавшие значительный раскол в польском обществе. Вновь, как и в начале 20-х гг., сейм составили многочисленные политические фракции. Абсолютное преобладание получили правые и центристские партии и движения, возникшие в основной своей массе на базе бывшей “Солидарности”. Несмотря на общую родословную, эти силы пребывали в состоянии жесткой конфронтации. Их взаимодействию мешали не только программные и идеологические расхождения, но и амбиции лидеров. Левые во главе с СДРП, хотя и оказались в меньшинстве, продемонстрировали свою жизнеспособность, сплоченность и наличие устойчивого электората. Неплохие позиции были и у левоцентристского Польского стронництва людового (крестьянской партии), возникшего на месте ОКП. Сформированный Я. Ольшевским правый кабинет оказался не очень жизнеспособным, просуществовал немногим более полугода. После его отставки было сформировано право-центристское правительство Х. Сухоцкой, также не имевшее за собой надежного парламентского большинства.

В 1993 г. президент Л. Валенса, воспользовавшись конституционными полномочиями, досрочно распустил парламент, который в установленные сроки не смог утвердить государственный бюджет. Парламентские выборы были проведены на основании принятого сеймом незадолго до своего роспуска нового закона о выборах, вводившего 5 процентный избирательный порог.

Итоги выборов 1993 г. оказались благоприятными для левых, объединившихся в Союз демократических левых сил, и ПСЛ, получивших большинство мест в сейме и право формирования кабинета министров. При этом президент, в соответствии с так называемой “малой” конституцией, принятой парламентом в 1992 г., воспользовался своим правом назначать силовых министров и министра иностранных дел.

На протяжении двух лет продолжалось сосуществование левого правительства (премьерами последовательно были В. Павляк(ПСЛ) и социал-демократ Ю. Олексы) и ориентировавшегося на правые и право-центристские партии президента Л. Валенсы. Это был очень важный для упрочения парламентаризма в Польше период накопления опыта взаимодействия различных политических сил во имя широко понимаемых интересов страны.

В ноябре 1995 г. состоялись президентские выборы. По итогам второго тура, в который вышли Л. Валенса и лидер СДРП А. Квасьневский, победа осталась за левым кандидатом, получившим поддержку не только традиционного электората, но и многих молодых избирателей, вступивших в сознательную жизнь уже в 90-е гг. и свободных от идеологических симпатий и антипатий 80-х гг. Весной 1997 г. парламент принял новую конституцию Республики Польша, в соответствии с которой в ней устанавливается парламентская форма правления.

Выборы 1997 г. дали относительное большинство мандатов правым силам, сумевшим сплотиться в Избирательной акции “Солидарности”. По итогам выборов было сформировано коалиционное правительство во главе с Ю. Бузеком, в состав которого помимо победившего блока вошла центристская Уния свободы. Начался период сосуществования левого президента с право-центристским кабинетом.

В 1992-1993 гг. положительные сдвиги наметились в экономике, прежде всего в промышленности, в которой после многих лет спада начался подъем. Эта тенденция сохранялась и в последующее пятилетие. Существенно снизились темпы инфляции. Но социальная цена трансформации в экономике оказалась значительной, в 1996 г. безработица все еще превышала 2 млн. человек. Недовольство трудящихся своим положением проявляется в экономических забастовках, инициатором которых в последние годы чаще всего являлись крупнейшие профобъединения: Всепольское соглашение профсоюзов и “Солидарность”.

Признание западными союзниками СССР по антигитлеровской коалиции Временного правительства национального единства в 1945 г. и отказ от поддержки правительства в эмиграции способствовали быстрому возвращению Польши в международную политику. Польша получила право подписать Устав ООН в качестве одного из ее учредителей, занять место в старых и вновь создаваемых международных организациях. Отличительной особенностью ее внешней политики до конца 80-х гг. была последовательная ориентация на Советский Союз. Этому в немалой степени способствовали многие обстоятельства: тесное военно-политическое взаимодействие и идеологическое родство новой власти в Польше с СССР, негласный раздел сфер влияния в Европе между великими державами, по которому Польша оказалась в зоне преобладающего влияния Москвы, анализ политическими лидерами славянских государств печального опыта международных отношений в межвоенный период, их опасение перед возможностью повторения германской агрессии и др. Просоветская ориентация Польши в вопросах внешней политики диктовалась также тем, что именно благодаря активной позиции СССР на Потсдамской конференции 1945 г. к ней отошли большие территории на западе и севере, до 1939 г. принадлежавшие Германии: Нижняя Силезия, Опольская Силезия, Любушская земля, Западное Поморье, часть Восточной Пруссии, а также вольный город Данциг (Гданьск), т.е. все территории к востоку от рек Одра и Ныса-Лужицка, включая Щецин и Свиноуйсьце. Окончательное решение по вопросу о территориальных изменениях в Центральной Европе должна была принять мирная конференция по Германии, но она так и не состоялась. В 1953 г. западная граница Польши была закреплена договором с ГДР, а в 1970 г. - с ФРГ.

Серьезные трения вновь возникли при определении границы с Чехословакией в Тешинской Силезии. В конечном счете, не без давления со стороны СССР, Варшава согласилась на восстановление здесь статус-кво, существовавшего до октября 1938 г. Окончательное договорное закрепление этого участка границы произошло в 1958 г.

Польша активно участвовала в становлении лагеря народной демократии, который позже стал именоваться социалистическим содружеством. Она была в числе учредителей Совета экономической взаимопомощи (СЭВ) в 1949 г., экономической группировки государств Центральной и Юго-Восточной Европы во главе с СССР. В 1995 г. в ее столице был подписан Варшавский договор, подводивший международно-правовую основу под сложившийся к тому времени советский военно-политический блок в Европе, противостоящий НАТО и ремилитаризованной ФРГ.

Польское руководство было автором ряда предложений, направленных на смягчение международной напряженности в Европе. В 1957 г. ею был выдвинут план создания безъядерной зоны в Европе, вошедший в историю дипломатии под названием “плана Рапацкого”. Варшава была одним из инициаторов проведения Общеевропейского совещания по безопасности и сотрудничеству в Хельсинки в 1975 г., активным участником Хельсинского процесса. Польские войска включались в состав миротворческих сил на Ближнем Востоке.

Распад советского блока вернул Польше всю полноту суверенитета и поставил ее политические элиты перед необходимостью поиска новых путей обеспечения национальной безопасности. В начале 90-х гг. они склонялись к идее создания региональных союзов. Вначале это была идея объединения совместно с Венгрией, Чехословакией, Австрией и Югославией (так называемого пентакона). Однако распад Югославии и начавшиеся там межнациональные войны помешали ее реализации. Польша принимала самое активное участие в создании в начале 90-х гг. таких субрегиональных структур, как “Вышеградская группа” (совместно с Венгрией и Чехо-Словакией), Совет государств Балтийского моря, Центрально-европейская зона свободной торговли (ЦЕФТА). Она полностью поддержала объединение Германии.

В первой половине 90-х гг. приоритетной внешнеполитической целью основных политических сил страны стало участие в Европейском союзе и в НАТО, т.е. интеграция в уже существующие западноевропейские структуры партнерства и безопасности при ослаблении интереса к центрально-европейским союзам, а также поддержание дружественных отношений со всеми странами, прежде всего соседними, отказ от любых территориальных притязаний. Настойчивые усилия Варшавы по приему в Северо-Атлантический союз, несмотря на противодействие России, дали свои результаты. В конце 1997 г. в Мадриде всеми членами НАТО было принято единогласное решение о начале процедуры приема Польши в этот блок с условием, что на ее территории не будет размещаться ядерное оружие.

Польша является полноправным членом или тесно сотрудничает со многими влиятельными международными экономическими и политическими организациями регионального и глобального характера. Среди них: Совет Европы, Европейский союз, Западноевропейский союз, Совет североатлантического сотрудничества, Всемирная торговая организация, Организация экономического и социального развития и др.

Польскому кризису начала 1980-х годов предшествовали неоднократно вспыхивавшие в течение 1970-х годов в Польше волнения, связанные с массовыми забастовками польских рабочих (1970, 1976 гг.). Каждый раз они были спровоцированы объявлением правительством Польской Народной Республики резкого повышения цен на некоторые товары широкого потребления.

Военное положение в Польше (13 декабря 1981 г. – 22 июля 1983 г.; польск. Stan wojenny w Polsce 1981-1983) стало периодом диктатуры, которую объявил генерал Войцех Ярузельский, боровшийся с оппозицией, которую представляла правая профсоюзная организация «Солидарность».

Оценки событий той эпохи сильно различаются как в самой Польше, так и за её пределами. В ходе военного положения в стране проходили репрессии. Но в целом масштаб репрессий, равно как и реакция самой оппозиции в этот период, носили умеренный и даже несколько приглушённый характер, учитывая назревающий потребительский кризис в стране. Ключевую роль в предотвращении эскалации конфликта с обеих сторон сыграла Католическая церковь Польши.

Прозападные брожения в польской профсоюзной среде стали ощущаться всё острее, особенно в условиях надвигающегося потребительского кризиса. Генерал Войцех Ярузельский, на тот момент 1-й секретарь ПОРП, глава правительства и министр обороны, понимал что основная дестабилизационная угроза исходит от организации «Солидарность» (с 1980 г.), которая пользовалась поддержкой у населения. Утром 12 декабря 1981 г. Войцех Ярузельский позвонил руководству СССР и произнёс следующее: «…в ночь с 12 на 13 декабря с.г. на всей территории ПНР будет введено военное положение. Всю ответственность за этот шаг я возлагаю на себя…».

В ночь с 12 на 13 декабря 1981 г. по всей Польше отключили телефонную связь. В результате лидеры оппозиционного антикоммунистического движения «Солидарность» моментально оказались изолированы. На улицах появились танки и бронетранспортёры. По телевидению транслировалось заявление генерала Войцеха Ярузельского о том что «надо связать руки авантюристам, прежде чем они столкнут Отчизну в пучину братоубийственной войны». Генерал также объявил о создании Военного совета национального спасения.

Сам генерал Войцех Ярузельский часто указывал на то что объявление военного положения в стране было «меньшим из зол», так как в противном случае стране угрожал ввод советских войск.

В результате данной акции местные профсоюзные комитеты «Солидарности» были значительно ослаблены, а многие лидеры запуганы. Но в целом «Солидарность» по-прежнему продолжала действовать под руководством Леха Валенсы, избравшего на время политику непротивления, хорошо знакомую полякам со времён раздела страны. Ярким проявлением продолжающейся подпольной деятельности даже в это время было систематическое издание периодических изданий, листовок и бюллетеней. Издателей тайно поддерживала Католическая церковь, сохранившая сильную позицию в польском обществе.

17 июля 1986 г. правительством Польши был принят закон о амнистии, в период до 21 февраля 1987 г. им воспользовались 1200 участников антиправительственных выступлений (из которых более 200 отбывали наказание в местах заключения).

Сразу после введения военного положения США ввели экономические санкции в отношении Польши и СССР. В следующем, 1982 г. Польша, после ввдения в отношении нее «поправки Джэксона – Вэника», была лишена статуса наибольшего благоприятствования в торговле, а ее заявка на вступление в Международный валютный фонд была заблокирована. Амнистия 1984 года, олнако, открыла дверь нормализации экономических отношений между двумя странами. 20 февраля 1987 г. Президент США Р. Рейган объявил об отмене оставшихся санкций и восстановлении режима нормальной торговли.

». Оценки событий той эпохи сильно различаются как в самой Польше, так и за её пределами. В ходе военного положения в стране проходили репрессии: в результате столкновений с полицией более 30 чел. погибло. Но в целом масштаб репрессий, равно как и реакция самой оппозиции в этот период, носили умеренный и даже несколько приглушённый характер, учитывая назревающий потребительский кризис в стране . Ключевую роль в предотвращении эскалации конфликта с обеих сторон сыграла Католическая церковь Польши.

Начало операции

Прозападные брожения в польской профсоюзной среде стали ощущаться всё острее, особенно в условиях надвигающегося потребительского кризиса . Генерал Войцех Ярузельский, на тот момент 1-й секретарь ПОРП , глава правительства и министр обороны, понимал что основная дестабилизационная угроза исходит от организации «Солидарность », которая пользовалась поддержкой у населения. Утром 12 декабря 1981 года Войцех Ярузельский позвонил руководству СССР и произнёс следующее: «…в ночь с 12 на 13 декабря с.г. на всей территории ПНР будет введено военное положение . Всю ответственность за этот шаг я возлагаю на себя…»

В ночь с 12 на 13 декабря 1981 года по всей Польше отключили телефонную связь. В результате лидеры оппозиционного антикоммунистического движения «Солидарность» моментально оказались изолированы. На улицах появились танки и бронетранспортёры . По телевидению транслировалось заявление генерала Ярузельского о том что «надо связать руки авантюристам, прежде чем они столкнут Отчизну в пучину братоубийственной войны». Генерал также объявил о создании Военного совета национального спасения (англ. ).

Причины

Результаты

В результате данной военной акции местные профсоюзные комитеты «Солидарности» были значительно ослаблены, а многие лидеры попросту запуганы. Но в целом «Солидарность» по-прежнему продолжала действовать под руководством Леха Валенсы , избравшего на время политику непротивления, хорошо знакомую полякам со времён раздела страны. Ярким проявлением продолжающейся подпольной деятельности даже в это время было систематическое издание периодических изданий, листовок и бюллетеней. Издателей тайно поддерживала Католическая церковь , сохранившая сильную позицию в польском обществе.

17 июля 1986 года правительством Польши был принят закон о амнистии, в период до 21 февраля 1987 года им воспользовались 1200 участников антиправительственных выступлений (из которых 225 отбывали наказание в местах заключения) .

Экономические санкции США против Польши

Сразу после введения военного положения правительство США ввело экономические санкции в отношении Польши и СССР. В следующем, 1982-ом, году Польша была лишена статуса наибольшего благоприятствования в торговле, а ее заявка на вступление в Международный валютный фонд была заблокирована. Амнистии 1984-го года открыла дверь нормализации экономических отношений между двумя странами. 20 февраля 1987 года президент Рейган объявил об отмене оставшихся санкций и восстановлении режима нормальной торговли.

Санкции оказали негативное влияние на польскую экономику (польское правительство утверждало, что в период 1981-1985 годов они стоили польской экономике 15 миллиардов долларов ). Потери были частично скомпенсированы советскими кредитами, составившими в совокупности 3,4 млн [уточнить ] долларов, и увеличением поставок сырья и энергоносителей .

Современные оценки

В 2005-2008 гг. Ярузельского пытались привлечь к суду за введение диктатуры .

Примечания

Литература

• Лавренов С.А., Попов И.М. Советский Союз в локальных войнах и конфликтах. - М .: Астрель, 2003. - С. 391-409. - ISBN 5-271-05709-7

Польские восстания
Период разделов :	Барская конфедерация (1768) Восстание Костюшко (1794) Варшавское восстание (1794) Виленское восстание (1794) Курляндское восстание (1794) Великопольское восстание (1794) Восстание Дениско (1797) Великопольское восстание (1806) Восстание в Галиции (1809) Ноябрьское восстание (1830) Великопольское восстание (1846) Хохловское восстание (1846) Краковское восстание (1846) Великопольское восстание (1848) Январское восстание (1863) Кругобайкальское восстание (1866) Революция 1905-1907 (1905-1907) Восстание в Лодзи (1905)
Вторая Речь Посполитая	Великопольское восстание (1918-1919) Олесненское восстание (1919) Сейненское восстание (1919) Первое силезское восстание (1919) Второе силезское восстание (1920) Третье силезское восстание (1921) Краковское восстание (1923) Леское восстание (1932)
Оккупированная Польша	Чортковское восстание (1940) Замойское восстание (1941-1944) Восстание в Варшавском гетто (1943) Восстание в Белостокском гетто (1943) Акция «Буря» (1944) Варшавское восстание (1944)
Польская Народная Республика	Познанский июнь (1956) Оттепель Гомулки (1956) Март (1968) Декабрь (1970-1971) Июнь (1976) Июль (1980) Военное положение в Польше (1981-1983) Апрель-сентябрь (1988) Круглый стол (1989)

Политические портреты. Леонид Брежнев, Юрий Андропов Медведев Рой Александрович

Кризис в Польше. 1980–1981 годы

Экономическое и политическое положение в Польше, относительно стабильное в 1970-е годы, стало неожиданно и быстро ухудшаться с первых месяцев 1980 года. Летом по многим предприятиям Польши прошли забастовки. Особенно обеспокоила советских лидеров забастовка железнодорожников в Люблине, которая была объявлена всего за три недели до начала Олимпийских игр в Москве и блокировала один из самых важных железнодорожных путей, ведущих из ГДР в Советский Союз. Польские лидеры, однако, пытались всячески преуменьшить масштабы охватившего страну недовольства, представляя забастовки в Люблинском воеводстве досадным недоразумением. Первый секретарь ЦК ПОРП Эдвард Терек, отправившись в конце июля на отдых в Крым, взял с собой более 35 представителей польских властей. По свидетельству одного из бывших работников ЦК КПСС Владимира Воронкова, беседа между Брежневым и Тереком в Крыму и по содержанию, и по тональности была довольно ординарной и не отличалась от предыдущих «крымских встреч» этих руководителей. Терека только «пожурили» за то, что, принимая решение о повышении цен на мясо, польские лидеры не просчитали возможные социальные последствия и не организовали необходимой разъяснительной работы, что и вызвало кратковременные забастовки. Брежнев просил Терека не забывать о растущем в последние годы идеологическом противоборстве между социализмом и капитализмом и, намекая на разрабатываемые в Польше проекты некоторых политических реформ, заявил о неприемлемости политического плюрализма для социалистических стран. В отличие от Брежнева, который проводил большую часть дня на пляже и в море, Терек выходил к морю редко и выглядел подавленным и мрачным. Он не смотрел столь любимых хозяином дачи западных боевиков и явно избегал привычного здесь общества и его развлечений. С другой стороны, Терек несколько раз в день связывался по ВЧ с Варшавой. Обслуживающий персонал и охрана не могли не видеть этих странностей в поведении гостя и по заведенному здесь порядку докладывали обо всем своему руководству. Сводки эти, естественно, шли и к Брежневу, и к Андропову.

Положение в Польше продолжало ухудшаться, и шифрограммы, которые Ю. Андропов получал ежедневно от резидента КГБ в Польше генерала Виталия Павлова, становились все более тревожными. Вечером 14 августа Андропов получил сообщение о начале забастовки на большой гданьской судоверфи им. Ленина. Образованный еще ранее в Польше Комитет защиты рабочих (КЗР) сумел вовлечь в забастовку весь 16-тысячный коллектив предприятия. Во главе акции оказался 36-летний рабочий-электрик Лех Валенса, отец шестерых детей, глубоко верующий католик и одаренный оратор. Еще в одной шифрограмме говорилось, что польские власти начали стягивать к Гданьску воздушно-десантные подразделения. Рабочие, однако, не давали повода для военно-полицейского вмешательства. Их поведение удивляло даже хлынувших на побережье западных корреспондентов. «Если бы Маркс ожил сегодня, – писал один из журналистов, – он не поверил бы своим глазам». И действительно, разгневанные рабочие в социалистической стране остановили работу портов, заводов и фабрик на всем Балтийском побережье. При этом главной формой их поведения были не манифестации и демонстрации, а коллективные молитвы. В Гданьске тысячи забастовщиков и членов их семей, стоя на коленях с обеих сторон судоверфи им. Ленина, молились и пели псалмы перед украшенным цветами портретом поляка – Папы Римского. Срочно вернувшийся в Варшаву Терек обратился к банковским консорциумам капиталистических стран с просьбой о новых спасительных займах.

В Политбюро ЦК ПОРП явно не знали, что делать. Забастовки расширялись, захватывая другие города и воеводства; быстро формировалось и независимое профсоюзное движение «Солидарность». Приходилось идти на все большие уступки, однако лидеры «Солидарности», одержав одну победу, тут же выдвигали новые требования, включая и политические. 20 или 21 августа Э. Терек пригласил к себе ближайшего соратника Станислава Каню, секретаря ЦК ПОРП, отвечающего за партийный контроль над силовыми структурами Польши, и министра внутренних дел Польши Станислава Ковальчика. Терек просил их провести встречу с генерал-лейтенантом В. Павловым и намекнуть на «необходимость усиления советского военного присутствия в Польше». На вопрос Кани, что понимается под словом «усиление», Терек с раздражением заметил: «Советские товарищи сами знают, что это такое и как это сделать…» Встреча Кани и Ковальчика с Павловым состоялась в тот же день, и информацию о позиции и предложениях трех самых влиятельных фигур в польском руководстве немедленно переслали в Москву. Советские лидеры были обеспокоены, но не торопились с ответом и решением. В некоторых источниках имеются свидетельства, что Л. И. Брежнев, ознакомившись с докладом В. Павлова, заметил: «Россия на два фронта еще не воевала. И воевать не будет. Заварили кашу, теперь пусть расхлебывают сами. А мы посмотрим и, если надо, – поправим».

25 августа Политбюро ЦК КПСС образовало специальную комиссию ЦК по Польше (так называемую «комиссию Суслова»). В нее вошли М. Суслов, А. Громыко, Ю. Андропов, Д. Устинов, К. Черненко, М. Зимянин, К. Русаков и ряд других членов ЦК. Польские события были поставлены, таким образом, в один ряд с афганскими. Однако мало кто из членов Политбюро думал об афганском варианте решения польских проблем. 5 сентября 1980 года созванный в срочном порядке VI пленум ЦК ПОРП принял решение о снятии Э. Терека с поста Первого секретаря ЦК ПОРП, избрав на его место Станислава Каню. Эти изменения были представлены общественности страны не как поворот в политике, а как результат болезни прежнего лидера. Выступая на пленуме, С. Каня говорил: «Я принимаю на себя обязанности Первого секретаря ЦК ПОРП при необычных обстоятельствах. Товарищ Терек, который руководил нашей партией последние 10 лет, тяжело болен. В связи с болезнью не время давать оценку его деятельности. Уверен, что эти оценки будут справедливыми… Мы желаем ему скорейшего выздоровления». Станислав Каня не пользовался популярностью в стране, но не вызывал и раздражения в обществе. Многие в Польше говорили: «Лучше Каня, чем Ваня», намекая на опасность советской интервенции. Идеологи «Солидарности», однако, не верили в возможность советской оккупации. «Я убежден, – писал в ноябре лидер КЗР Яцек Куронь, – что интервенции не будет… Я считаю, и я в этом не одинок, что вторжение в Польшу стоило бы русским необыкновенно дорого и что они вовсе этого не хотят». Таким же было мнение аналитических центров КГБ и самого Андропова. Руководитель информационно-аналитического управления ПГУ генерал Н. Леонов вспоминал: «Мне приходилось каждое утро докладывать начальнику разведки телеграммы, которые мы рекомендовали к рассылке членам Политбюро, секретариату ЦК и в ведомства. В один из дней, когда в стопке рекомендуемых телеграмм оказались две-три, освещавшие положение в Польше, Крючков, не отрываясь от чтения, спросил: “Как ты думаешь, Леонов, начнется теперь стабилизация у поляков?” Я набрал побольше воздуха в легкие и очень печально, хотя и убежденно, произнес: “Нет, думаю, что оппозиция победила, она завоевала главное – народ. А власть сама упадет ей когда-нибудь в руки”.

Прошло некоторое время, и Андропов пригласил несколько человек из разведки для откровенного разговора о положении в Польше. За столом были начальник разведки, его заместитель, отвечавший по оперативной линии за участок работы по Восточной Европе, начальник соответствующего отдела и два представителя информационно-аналитического управления, в том числе и я… Я честно и откровенно изложил наше понимание обстановки в Польше, обратил внимание, что мой доклад не противоречит той информации, которая регулярно направляется в Политбюро по линии разведки. Помнится, закончил я свое короткое выступление словами: “Партия и правительство в Польше утрачивают контроль над обстановкой. При сохранении нынешних тенденций развития внутриполитической ситуации взрыв неминуем, причем он может произойти в самом ближайшем будущем, измеряемом несколькими месяцами”. Разговор состоялся осенью 1980 года. За столом воцарилось молчание. Андропов посмотрел отрешенно в окно и спросил:

– Как вы думаете, на чем сейчас держится власть в Польше?

– Практически на трех опорах: партийных функционерах, Министерстве внутренних дел и армии. Социальная база истончена до крайности…

Задав еще несколько вопросов, Андропов подвел итог разговору неожиданным образом:

– Будем считать, что сегодня у нас не было ни победителей, ни побежденных. Надо думать над тем, как стабилизировать обстановку в Польше на длительный период, но исходить из того, что лимит наших интервенций за границей исчерпан.

Яснее сказать было нельзя. Для участников того разговора стало ясно, что так называемая “доктрина Брежнева”, предусматривавшая использование вооруженных сил СССР для поддержания социалистического строя в европейских странах Варшавского пакта, уже умерла. У Советского Союза уже не было сил для таких операций».

Генеральный штаб Советской армии готовил все же «на всякий случай» масштабный план оккупации Польши. Примерные подсчеты показывали, что для быстрого успеха такой операции с чисто военной точки зрения нужно будет использовать не менее 30 дивизий, дислоцируемых в западных районах страны, и часть войск, расположенных в ГДР и ЧССР. Эти планы существовали не только на бумаге. С 8 по 21 декабря 1980 года в непосредственной близости от польских границ были проведены крупнейшие за всю историю существования социалистического содружества совместные войсковые учения «Союз-80». Хотя учения формально закончились 21 декабря, министр обороны СССР Д. Устинов устно приказал маршалу Советского Союза Виктору Куликову, командующему Объединенных вооруженных сил Варшавского Договора, продолжить выполнение дополнительных военных учебных заданий. Очевидно, что речь шла о давлении на польское руководство и общество.

Польская оппозиция ответила на такой шаг Советского Союза внушительной демонстрацией своего влияния в стране. В Гданьске соорудили памятник жертвам режима. Три гигантских стальных креста, украшенных якорями, символизировали жертвы рабочих волнений 1956, 1970 и 1976 годов. Якоря символизировали море, которое кормит рабочих побережья, они напоминали и о немецкой оккупации, когда якорь был символом Сопротивления. На памятнике было четыре надписи: список жертв режима, благословение папы Иоанна Павла II, псалом и строфа из стихотворения Чеслава Милоша, написанная им в 1950 году: «Ты, принесший боль простому человеку, ты, смеющийся над его болью, ты не должен чувствовать себя в безопасности». На открытие памятника 16 декабря 1980 года собрались сотни тысяч человек. Были приглашены и руководители ПОРП, и они не могли не приехать на торжественную церемонию. Вот как описывал это событие специальный корреспондент французской «Ле Монд» Бернар Гетта: «Кажется, вся Польша собралась здесь в Гданьске благодаря “Солидарности”… Уже двадцать раз после августа в стране происходили невероятные вещи. И тем не менее остаются невероятными эти три гигантских стальных креста, которые кажутся неискоренимыми и уходящими высоко в небо, чтобы подтвердить свою силу, эти слова, написанные золотом на стене судоверфи: “Они отдали свои жизни, чтобы ты мог жить достойно”. Можно ли себе представить памятник жертвам 1956 г. в Будапеште, жертвам Стены в Восточном Берлине, жертвам Сталина в СССР, жертвам процесса Сланского в Праге? Здесь история говорит правду, спокойно и без ненависти. Говорит просто, ибо народ, лишенный истории, не может быть свободным, не может простить и обратиться к будущему…

В 16.50 появляются представители партии, церкви и профсоюза. Собравшиеся встречают молчанием члена Политбюро и председателя Государственного совета, секретаря воеводского комитета партии, секретаря ЦК, министра культуры и вице-премьера. Собравшиеся аплодируют Леху Валенсе, епископам и командующему военно-морским флотом Польши.

Ровно в 17 часов раздаются сирены судоверфи. Холодно, идет дождь. Штандарты горняков, хоругви с изображением Богоматери и национальные флаги хлопают на ветру, как бы салютуя. Толпа, собравшаяся перед памятником и на соседних улицах, разрезана на ровные квадраты желтыми касками судостроителей, мобилизованных в службу порядка. Оркестр и хор исполняют печальную, прекрасную композицию, специально сочиненную Кшиштофом Пендерецким. Затем перекличка мертвых. Актер Даниэль Ольбрыхский, высвечиваемый в ночи прожекторами, читает одно за другим имена погибших. После каждого имени толпа произносит: “Он с нами!”

Родственники жертв, среди которых женщина, содрогающаяся в плаче, разрезают шнур, придерживающий символический парус, прикрывающий памятник. Лех Валенса зажигает Вечный огонь, который будет гореть между тремя крестами. 17 часов 25 минут. Церемония закончилась».

Справиться с таким движением было невозможно. Однако как в ЦК ПОРП, так и в Кремле этого еще не могли понять и принять. С первых же месяцев 1981 года «Солидарность» начала быстро расширять свои ряды. Организации «Солидарности» возникали не только в городах, но и в селах, в студенческих коллективах. Уже к февралю 1981 года членами профсоюза «Солидарность» стали 11 миллионов поляков, то есть большая часть взрослого населения страны. По существу, в Польше образовался режим двоевластия, который, конечно, не мог длиться долго.

Станислав Каня не только не мог, но и не хотел использовать силу против «Солидарности», он искал компромисса и явно вел двойную игру по отношению к Кремлю. В этой игре участвовал и министр обороны ПНР генерал Войцех Ярузельский. Он признавал это позднее в воспоминаниях и интервью. «Приходилось вести своеобразную двойную игру, – говорил генерал. – Это была трудная игра, не без хитрости. Между прочим, игра была двусторонней».

Отказ от военного вмешательства и интервенции в Польшу вовсе не означал, что советское руководство смирилось с возможной потерей Польши как члена Варшавского Договора и социалистического содружества. По свидетельству В. Воронкова, в беседе с С. Каней с глазу на глаз Брежнев сказал: «Если мы увидим, что вас опрокидывают, то мы войдем». Об этом рассказал В. Воронкову сотрудник польского сектора из ЦК КПСС, который переводил беседу двух лидеров. Станислав Каня также писал в своих воспоминаниях об этой фразе, хотя и в иной редакции. «Ну хорошо, – сказал Брежнев. – Вводить войска не будем. Но если обстановка осложнится – войдем. Но без тебя – не войдем». Каня признает, что последние слова его сильно озадачили. Комиссия Политбюро по Польше создала специальную рабочую группу на уровне своих заместителей, которая разработала план тотального давления на польское руководство и общество. Это политическое и идеологическое давление выражалось в форме постоянных телефонных звонков, встреч в Москве и Варшаве. В Польше несколько дней провел Михаил Суслов и несколько недель – секретарь ЦК Михаил Зимянин. Из Москвы одно задругам шли письма об угрозе социализму и о «происках империализма» в Польше. Эти письма адресовались руководству коммунистических и рабочих партий других стран. Знало об этих посланиях и польское руководство. Польская экономика сильно зависела от торговли и поставок из СССР и от советских кредитов. Особенно страна нуждалась в советских валютных кредитах. При режиме Терека задолженность Западу увеличилась многократно, и теперь не хватало средств, чтобы платить проценты. Это давало Советскому Союзу важные рычаги экономического давления на Польшу. В Москве появилась своя поговорка: «Не надо танков, достаточно банков». Почти непрерывно осуществлялось и военное давление. Еще в январе 1981 года было принято решение провести весной на территории Польши большие командно-штабные учения. Докладывая об этом на заседании Политбюро ЦК КПСС, Д. Устинов говорил: «Мы намечаем в марте провести маневры в Польше. Мне кажется, что следует эти маневры несколько приподнять, то есть, иначе говоря, дать понять, что силы у нас наготове».

Свои воспоминания о событиях 1980–1981 гг. в Польше оставили не только Э. Терек, С. Каня и В. Ярузельский, но и резидент КГБ в Варшаве генерал-лейтенант В. Г. Павлов. На польском языке еще в 1994 году вышла книга Виталия Павлова «Я был резидентом КГБ в Польше». В России в 1998 году появилась в книжных магазинах книга В. Павлова «Руководители Польши глазами разведчика». Авторы этих воспоминаний далеко не всегда единодушны в оценках, нередко можно встретить и разные версии по поводу тех или иных событий. Однако все участники или свидетели польского кризиса 1980–1981 годов отмечают малую активность в «комиссии Суслова» как самого Суслова, так и Громыко и, напротив, большую активность Андропова и Устинова. По свидетельству В. Павлова, поздней осенью и зимой 1980/81 года Андропов звонил ему в Варшаву почти ежедневно. Несколько раз Павлова вызывали к Андропову для доклада, а также в качестве посредника при встречах Председателя КГБ с министрами внутренних дел Польши: сначала со Станиславом Ковальчиком, затем с Мирославом Милевским, а с августа 1981 года с Чеславом Кищаком. Андропов относился к этим польским министрам по-разному. Его, например, раздражали непрофессионализм и политическая недальновидность С. Ковальчика, который возглавлял полицию и органы безопасности Польши с 1973 года и считался близким соратником Э. Терека. «Мне довелось, – пишет Павлов, – быть свидетелем нескольких встреч С. Ковальчика с Председателем КГБ. В процессе их С. Ковальчик давал очень ограниченные, неглубокие политические оценки положения в стране и оказывался совершенно беспомощным в области профессиональной характеристики обеспечения государственной безопасности страны.

В то же время я видел, что он с большим уважением относился к Андропову Ю. В. и его высказываниям. А поскольку Председатель через информации правительства был очень хорошо ориентирован в польских проблемах, его рекомендации, высказывавшиеся в очень тактичном плане, были важными для С. Ковальчика, а через него и Э. Терека. В то же время после каждой беседы с С. Ковальчиком Председатель КГБ с недоумением спрашивал меня, почему польский министр так и не разобрался в делах и задачах МВД, остается таким неосведомленным в специфике деятельности по обеспечению государственной безопасности?

Мой ответ сводился к тому, что это происходит потому, что С. Ковальчик в настоящем смысле не политический деятель, а простой партийный работник, причем невысокого государственного уровня. Он был хорошим помощником и исполнителем у Э. Терека в Катовицах, таким и остался в Варшаве, на посту министра». Андропов также не был профессиональным разведчиком или контрразведчиком. Однако, поясняя Павлову свое положение и свою ответственность, он как-то сказал: «Раз меня назначили руководить таким ведомством, все остальное – моя компетенция. Я действую так, как полагаю нужным. Если буду делать не так, как нужно, меня заменят, но опекать меня и тем более указывать мне, что и как делать, никто не должен».

Мирослав Милевский, по мнению Павлова, был не только умелым политиком, но и наиболее подготовленным профессионалом, руководившим ранее польской внешней разведкой. Но и Чеслав Кищак, занявший пост министра внутренних дел в августе 1981 года, также являлся опытным профессионалом, работавшим много лет в военной контрразведке. Главной темой в беседах Андропова с польскими министрами был вопрос об отношении к лидерам польской оппозиции. Мы знаем, что Андропов не жаловал диссидентов в Советском Союзе, однако он старался избегать массовых репрессий, используя разнообразные формы давления на оппозицию. Этому он «учил» и своих польских коллег. Генерал В. Павлов свидетельствует: «В начале августа 1981 года я сопровождал Ч. Кищака во время его визита к Ю. Андропову для установления личного контакта в качестве министра. Тогда состоялась очень обстоятельная беседа Председателя КГБ с новым министром МВД ПНР. Ч. Кищак подробно рассказал о создавшейся к этому времени обстановке в стране и поделился планами на случай введения военного положения. Выслушав министра, Андропов высказал ему те же рекомендации, что он уже делал при встрече с М. Милевским как министром МВД за полгода до этого: не идти по пути массовых репрессий.

«Надо подходить, – говорил он, – к этому очень осторожно. Арестуйте вы сто человек и сразу создадите многие сотни врагов из числа членов их семей и близких друзей. Лучше тонко изымать “ключевые фигуры”. При этом Андропов Ю. В. привел пример из своих наблюдений за работой сплавщиков леса в Карелии. Когда возникал затор на реке из бревен, сплавщики осторожно выбирали “ключевое” бревно и ловко вытаскивали его. И все, многие сотни других бревен начинали рассасываться и затор ликвидировался. Вот так, – сказал Андропов, – лучше действовать. Не надо увлекаться числом и потому, что, чем больше вы арестуете людей, тем больше будет шума на Западе».

Тема оппозиции в Польше и ее «ключевых фигур» главенствовала и на советско-польской встрече в верхах, которая состоялась 4 марта 1981 года, сразу после окончания XXVI съезда КПСС. На этой встрече присутствовала вся польская партийная делегация во главе с Каней и Ярузельским. С советской стороны были Брежнев, Андропов, Громыко и Устинов. Беседа продолжалась больше двух часов и временами шла на повышенных тонах. В. И. Воронков вспоминал позднее: «Мне довелось быть свидетелем этой встречи. Она поразила меня не столько своим содержанием – свои претензии лидеры КПСС высказывали в неизменном виде от встречи к встрече, – сколько агрессивной, грубой бесцеремонностью советских хозяев. Каню и Ярузельского отчитывали по очереди как провинившихся школьников, явно стремясь их запугать. Их обвиняли в том, что они допустили создание массовой антикоммунистической партии в Польше, дали “Солидарности” вовлечь в свои ряды рабочий класс, что они упускают власть из рук в результате “гнилой” политики компромиссов с “классовым врагом”, что не слушают “советов” Москвы. В какой-то момент беседы явно перевозбужденный Устинов вскочил со своего места, перегнулся через стол в сторону Кани и, срываясь на крик, начал грозно вопрошать: “Товарищ Каня, как долго вы еще собираетесь нас обманывать? Почему Куронь, Михник, Буяк разъезжают по стране, а не сидят, где им положено, – в тюрьме? Почему вы попустительствуете вмешательству Запада в ваши внутренние дела? Наше терпение на исходе! Нам есть на кого положиться в Польше! Две недели вам сроку, чтобы навести в Польше порядок!”

Такого напора Каня явно не ожидал. Он заметно побледнел, но самообладания не потерял. С ходу заверив Брежнева, что указанных господ он посадит завтра же, тотчас по возвращении в Варшаву, и тем самым выбив самые тяжелые обвинения в свой адрес, он начал довольно монотонно и пространно излагать соображения о ситуации в Польше. Накал беседы явно угас, Каня сыграл как умелый психолог». Реализовать свое обещание Каня, конечно, не мог, да и не пытался. Хотя «Солидарность» в действительности выполняла функцию оппозиционной политической партии, претендуя на власть в стране, формально это был легальный профсоюз, с которым власти страны уже заключили несколько соглашений. В «Солидарность» входило более одного миллиона членов ПОРП. Более того, около 20 % членов ЦК ПОРП также были членами этого профсоюза. Еще Ленин писал в 1920 году, что коммунисты должны работать даже в реакционных профессиональных союзах и вообще всегда быть там, где есть народные массы. «Солидарность» активно поддерживала церковь – от польского кардинала до римского папы. В Польше это обстоятельство нельзя было игнорировать. К тому же не Куронь или Буяк играли главную роль в рабочей оппозиции 1981 года. Лидером и символом оппозиции являлся Лех Валенса.

Оппозиционное движение в Польше почти не затронуло польскую армию, которая пользовалась традиционным и большим уважением. Не было заметных колебаний и в других силовых структурах. Это обстоятельство наводило на мысль о том, что в Польше можно ввести военное положение и без вмешательства советских вооруженных сил. Какая-то подготовка на этот счет проводилась. Еще в феврале 1981 года польский сейм утвердил генерала В. Ярузельского в должности председателя Совета министров Польши. Генерал сохранил за собой пост министра национальной обороны, что позволило ему сосредоточить в своих руках большую власть. Новый премьер дал указание руководителям силовых структур завершить в самые краткие сроки разработку плана совместных действий на случай введения в стране чрезвычайного положения. Однако в Политбюро ЦК ПОРП не существовало единого мнения на этот счет. В ЦК ПОРП имелось несколько групп, каждая из которых пользовалась в стране и в партии значительным влиянием. Аналитики из ЦК КПСС относили к «ревизионистам», к людям, идеологически близким «Солидарности», группу членов ЦК ПОРП, возглавляемую Мечиславом Раковским, главным редактором журнала «Политика» – органа ЦК ПОРП. Каню и Ярузельского причисляли к «центристам», людям, приверженным и социализму, и национализму, считающим, что «поляк всегда сумеет договориться с другим поляком». К числу принципиальных коммунистов, верных интернационалистов или к «левым» относили в Москве таких активистов ПОРП, как С. Кочёлок, С. Ольшовский. Во главе этой группы в 1981 году находился Тадеуш Грабский, опытный экономист и недавний директор завода из Катовицкого воеводства. Однако «левые» из ПОРП не пользовались сколько-нибудь значительным влиянием в стране. Даже в самой партии их поддерживало лишь несколько десятков тысяч человек. Для партии, в которой состояло на конец 1980 года 3 миллиона 70 тысяч членов и кандидатов, это было очень мало.

Относительно опоры Политбюро. На кого оно может опираться. Армия у них составляет 400 тыс. человек, МВД – 100 тыс. и резервистов – 300 тыс., таким образом, 800 тыс. человек. Но надо сказать, что между Каней и Ярузельским существует много различий во взглядах по отдельным вопросам. Тов. Ярузельский вновь высказал просьбу об освобождении его с поста премьера. Мы ему популярно разъяснили, что необходимо остаться на этом посту и с достоинством выполнять возложенные на него обязанности…»

Нет необходимости писать здесь о всех встречах и переговорах между советскими и польскими лидерами, которые проводились и в мае, и в июне-июле, и в августе. IX Чрезвычайный съезд ПОРП, проведенный в июле 1981 года, ослабил представительство в руководстве партии «левых», или «здоровых сил», и, напротив, увеличил влияние «оппортунистов» и «ревизионистов». Экономическое и социальное положение ухудшалось. В городах страны, включая Варшаву, проходили «голодные марши», а в предупредительной забастовке в Польше 5 августа участвовало 60 % всех рабочих и служащих, занятых в дневные смены. На сентябрь назначили Первый съезд независимого профсоюза «Солидарность». Накануне было объявлено, что на территории Украины, Белоруссии и Прибалтики, в непосредственной близости от польской границы, начнутся крупномасштабные учения Объединенных вооруженных сил государств – участников Варшавского Договора. Акция проводилась под наименованием «Запад-81», руководил ею лично Маршал СССР Д. Устинов. В учениях приняли участие сотни тысяч солдат и офицеров, очень много техники, причем танки и артиллерия во многих случаях вели огонь боевыми снарядами. В качестве наблюдателей выступали министры обороны Болгарии, Венгрии, ГДР, Польши, Румынии и Чехословакии. Но Ярузельскому Устинов оказывал наибольшее внимание.

После съезда «Солидарности» неприязнь к С. Кане в Кремле настолько возросла, что вопрос о его смещении обсуждался почти открыто и в Москве, и в Варшаве. 18 октября 1981 года Каню освободили от обязанностей Первого секретаря ЦК ПОРП. Это решение было отнюдь не единогласным. За отставку Кани голосовало около 100, против – около 80 членов ЦК ПОРП. Первым секретарем ЦК ПОРП избрали генерала В. Ярузельского. В руках популярного в стране генерала сосредоточилась теперь вся государственная власть в Польше. Однако Ярузельский был не только коммунистом и интернационалистом, но и польским патриотом, и он явно не собирался безоговорочно выполнять все указания Москвы. Ситуация вокруг Польши обсуждалась на заседании Политбюро ЦК КПСС 29 октября. Все члены Политбюро высказались за усиление политического и экономического давления на Польшу, но против военной интервенции, Ю. Андропов, в частности, говорил: «Польские руководители поговаривают о военной помощи со стороны братских стран. Однако нам нужно придерживаться своей линии – наши войска в Польшу не вводить». На следующий день на совещании руководящего состава Министерства обороны СССР Д. Устинов также заявил: «Мы ни в коем случае, даже если попросит польское руководство, не будем вводить советские и другие войска в Польшу». Это не помешало штабу ОВС провести в ноябре еще одно военно-тактическое учение на территории Польши на Жиганском полигоне и назначить новое большое войсковое учение на 24 декабря также на территории Польши.

Политическая и экономическая обстановка в Польше в ноябре 1981 года продолжала усложняться. Кроме официальных протестов советских властей по поводу разного рода демонстративных акций «Солидарности» Ярузельскому направлялись и неофициальные, но весьма жесткие послания с упреками в попустительстве «антисоветизму» и едва ли не в «предательстве дела социализма». Откровенности, однако, не было ни с той, ни с другой стороны. Просьба Ярузельского о направлении в Польшу одного из членов Политбюро ЦК КПСС была отклонена. На вопрос Ярузельского, может ли Польша рассчитывать на помощь Советского Союза по военной линии, если положение в стране станет критическим, Брежнев не дал ясного ответа. Продовольственные магазины в Польше были пусты, в изобилии имелся здесь только уксус. Продукты выдавались по карточкам, но не в полном наборе. Развяка приближалась. 10 декабря в Москве состоялось еще одно заседание Политбюро, обсудившее польские проблемы. Выступая на этом заседании, Ю. Андропов говорил: «Я хотел бы сказать, что наша позиция, как она была сформулирована на прошлом заседании Политбюро и ранее ее неоднократно высказывал Леонид Ильич, является совершенно правильной и отступать от нее мы не должны. Иначе говоря, мы занимаем позицию интернациональной помощи, мы озабочены сложившейся в Польше обстановкой, но что касается проведения операции “X”, то это целиком и полностью должно быть решением польских товарищей, как они решат, так тому и быть. Мы не будем настаивать на этом и отговаривать не будем… Если т. Куликов действительно сказал о вводе войск, то я считаю, он сделал это неправильно. Мы не можем рисковать. Мы не намерены вводить войска в Польшу. Это правильная позиция, и нам нужно ее соблюдать до конца. Я не знаю, как будет обстоять дело с Польшей, но если даже Польша будет под властью “Солидарности”, то это будет одно. А если на Советский Союз обрушатся капиталистические страны, а у них уже есть соответствующая договоренность с различного рода экономическими и политическими санкциями, то для нас это будет очень тяжело. Мы должны проявлять заботу о нашей стране, об укреплении Советского Союза. Это наша главная линия… Мы можем сказать полякам, что относимся к польским событиям с пониманием. Это чеканная формулировка, и менять нам ее нет никаких оснований. В то же время мы должны будем как-то погасить настроение Ярузельского и других руководителей Польши относительно ввода войск. Никакого ввода войск в Польшу быть не может. Я думаю, что об этом мы можем дать поручение нашему послу посетить Ярузельского и сообщить ему об этом».

После бессонной ночи с 11 на 12 декабря 1981 года и встречи с начальником Генерального штаба Войска Польского генералом Флорианом Савицким и министром внутренних дел ПНР Ч. Кищаком Ярузельский принял решение о введении в стране военного положения. Выступление Ярузельского по этому поводу состоялось в ночь на 13 декабря.

По всем критериям подобного рода акций действия силовых структур в Польше были быстрыми и эффективными. Почти всех лидеров «Солидарности» задержали и интернировали в первые часы действия военного положения. Кризис власти был преодолен, но только на несколько лет. В 1989 году «Солидарность» одержала победу на парламентских выборах, а в декабре 1990 года Л. Валенса сменил на посту Президента Республики Польша В. Ярузельского, который сохранил, насколько можно судить, авторитет и уважение польского народа.

В связи с изданием своей книги «Военное положение. Почему…» Войцех Ярузельский говорил в интервью польскому еженедельнику «Пшеглёнд тыгоднёвый»: «Если бы я не решился на введение военного положения в декабре 1981 года, то состоялась бы советская вооруженная интервенция. Это уже доказанный факт. Руководство ПНР пошло на этот вынужденный и драматический шаг потому, что считало целесообразным решать внутреннюю польскую проблему собственными силами». Признав большую вину возглавлявшегося им руководства (и заметив, что она не должна полностью лечь только на его плечи), Ярузельский отметил: «Введя военное положение в стране, я хотел прежде всего спасти ее от катастрофы, от советской вооруженной интервенции, защитить начало экономических реформ, которые в те годы пробивали себе дорогу в Польше». Мы видим сегодня из ранее секретных документов ЦК КПСС, что советское руководство не собиралось оккупировать Польшу даже в том случае, если бы власть захватила «Солидарность». Однако на основании поведения и заявлений советских лидеров можно было сделать в 1981 году совсем другой вывод, и Ярузельский был искренне убежден, что спасает страну от кровавого конфликта с непредсказуемыми последствиями. Перед ним был урок Венгрии 1956 года, Чехословакии 1968 года и Афганистана 1979 года. Но советские лидеры также помнили об этих уроках.